Сегодня мы поговорим про Италию времен Пьера Паоло Пазолини. Он прожил несколько исторических эпох: период правления Муссолини, Вторую мировую войну и послевоенный кризис, экономический бум и годы террора Красных бригад. Как изменения в стране отражались на мировосприятии Пазолини? Какие темы трогали его больше всего и как он отражал их в своем творчестве? Ответить на эти вопросы нам поможет доцент новейшей истории РГГУ, официальный представитель Общества Данте Алигьери в России Алессандро Салаконе.

Автор Алессандро Салаконе

Работы Пазолини в области литературы, поэзии и кинематографа приходятся на время после Второй мировой войны, а именно — на период с момента становления Итальянской Республики в 1946 году, после долгих 20 лет фашистского режима, и до смерти писателя в 1975 году.

Это чрезвычайно важные 30 лет для современной итальянской истории. Именно в эти годы страна восстанавливалась после травм, нанесенных Второй мировой войной и фашизмом, выстраивала фундамент для новой жизни, развивалась политически, социально, экономически. Это развитие повлекло за собой расцвет национальной культуры. К концу 60-х Италия вошла в эпоху новых изменений, порожденных внутренней ситуацией в стране и международными событиями.

Послевоенная Италия была страной в руинах в прямом смысле слова. Можно сказать, что она представляла собой груду развалин: множество домов были разрушены, пострадали предприятия и инфраструктура в целом. Из-за обеднения государственной казны росла инфляция. Многие города Апеннинского полуострова подверглись бомбардировкам, и в стране было очень много беженцев, жертв войны, а также солдат, вернувшихся с фронта. Среди рабочего класса и в сельском хозяйстве царила безработица, и эта проблема в сочетании с общим состоянием страны усиливала социальную напряженность, которая нередко приводила к широкомасштабным протестам, а иногда и к настоящим бунтам.

Одним словом, экономика была сильно ослаблена военными действиями, и в обществе наблюдались конфликтные настроения: с одной стороны, ощущалось сильное стремление к восстановлению страны, с другой — обострились все противоречия, которые оставили после себя двадцать лет фашизма и война.

Помимо этого, в стране оставался открытым вопрос внутреннего разделения, не решенный еще со времен объединения Италии в 1861 году, в частности, из-за большого различия между севером и югом. После войны это разделение подтвердилось результатами важного референдума, который прошел 2 июня 1946 года. В тот день итальянцам, и впервые женщинам (лишенным до того момента права голоса), было предложено высказать свое мнение о государственном устройстве: сохранить монархию или установить республику?

Результаты референдума показали, что значительная часть населения Италии, в особенности на юге, поддерживает институт монархии. На национальном уровне за монархию проголосовали 45,7% избирателей, и, следовательно, большинство (54,3%) выбрало республику. Но что интересно отметить – на юге Италии за монархию проголосовало 63,8%, в то время как, зеркальным образом, на севере процент проголосовавших за республику составил 66,2. Одним словом, страна была географически раздроблена, с большим разрывом между севером и югом, и в целом среди итальянцев существовали различные, зачастую противоположные политические взгляды, и соответственно – ожидания от развития страны.

Это разделение, которое подтвердится и результатами первых республиканских политических выборов 1948 года, не смогло, однако, подорвать общее стремление к единству, которое было зафиксировано при разработке новой Конституции.

В период между 1946 и 1947 годами члены Учредительного собрания разрабатывали Итальянскую Конституцию, которая по сей день представляет собой важнейший текст как благодаря своей высокой гуманистической ценности, так и новаторскому и антифашистскому характеру некоторых ее статей. Это Конституция, в которой государство служит гражданину, а не гражданин — государству; концепция, прямо противоположная тому, что происходило в течение двадцати лет фашизма. Одним словом, это конституционный текст, отражающий большие ожидания итальянского населения в свете новой, зарождающейся эпохи.  

Упразднение монархии после референдума и только что принятая конституция открыли новую главу в истории Италии. Ожидания страны подхватил новый политический класс, который после ограничений, наложенных фашистским режимом, и сурового опыта партизанского сопротивления взялся за работу с удвоенными силами.

В новой, республиканской Италии две крупнейшие левые партии, Коммунистическая и Социалистическая, смогли заручиться широкой поддержкой, которая подкреплялась и успехами движения Сопротивления, в котором они участвовали. Этим двум партиям противостояла другая крупная партия с сильной антифашисткой риторикой – Христианско-демократическая. Несмотря на то, что ее доктрина базировалась на христианских ценностях, партия считалась светской и неконфессиональной. Помимо этих политических объединений, в Италии также были партии либерального и монархического толка. Однако Коммунистическая и Социалистическая партии наряду с Христианскими демократами оставались самыми массовыми движениями. Именно они формировали эпицентры политических дискуссий, выстраивали новые связи внутри страны и создавали площадку, на которой зарождались идеи по устройству будущего Италии.

Здесь нужно пояснение. Политическое развитие и, в целом, события этого этапа итальянской истории нужно рассматривать в более широком контексте истории ХХ века, а именно, в контексте начала холодной войны. В эти годы, сразу после Второй мировой войны, две главные державы, Соединенные Штаты Америки и Советский Союз, постепенно начали делить европейский континент — и в какой-то степени даже весь мир — на сферы влияния.

Эти обстоятельства способствовали тому, что с середины 40-х годов в Италии началось глубокое осмысление геополитического положения страны и направления ее внешней политики. Италия однозначно поддержала блок НАТО, к которому она присоединилась в 1949 году, однако из-за активности Коммунистической партии, крупнейшей в Европе, и географического положения страна заняла особую позицию на международной арене. Италия умеренно следовала политике западного блока, и правящий класс искал независимые пути внешней политики, которые могли усилить значимость страны на международном уровне.

В любом случае, политическая жизнь Италии приобретала все более двойственные черты. С одной стороны, были союзники жесткой атлантической антикоммунистической доктрины, христианские демократы и их сторонники. Им противостояли левые партии, в основном коммунисты и социалисты, которые больше ориентировались на идеи советского блока, особенно в вопросах внешней политики.

Политическое соперничество партий Италии и настроения в итальянском обществе в целом, начиная с конца 40-х годов, важно рассматривать в контексте биполярного мира. Все последствия международного развития страны были тесно связаны с политическими интересами, которые продвигали различные партии. 

Что касается экономического развития, в конце 40-х годов правящему классу Италии удалось справиться с уроном, нанесенным войной, и вывести итальянскую экономику на новый уровень. Несмотря на то, что локомотивом экономики страны оставалось сельское хозяйство, с 50-х годов в Италии начал четко прослеживаться переход к фазе индустриализации, которая в историографии получила название «итальянское экономическое чудо» и произвела революцию в потребительских привычках итальянцев.

Благодаря множеству принятых реформ, во всех секторах экономики произошел резкий подъем; одним из символов этого поворота стала массовая автомобилизация, начатая в 1955 году компанией FIAT с выпуска хэтчбека «600» (предшественника российских «Жигулей»), который представили на рынке по очень выгодной цене. Вслед за ростом потребления значительно увеличилось производство стали. Потребительские товары длительного пользования начали распространяться среди населения с немыслимой до недавнего времени скоростью. Итальянцы массово покупали стиральные машины, холодильники, газовые плиты и пишущие машинки. Текстильный сектор, связанный с модой, фиксировал пики роста, превышающие самые оптимистичные прогнозы. Туристический бизнес резко пошел вверх.

Высокий спрос повлек за собой рост импорта, и в конце 1950-х годов Италия стала полноценным экспортером готовой продукции. Увеличилось промышленное производство, а вместе с ним усилилась способность Италии находить новые каналы поставки энергоресурсов (особенно газа и нефти). Среди стран, с которыми Италия заключила новые соглашения о сотрудничестве в этой области, был СССР. Но, помимо газа и нефти, в стране были и иные источники энергии, такие как метан и тепловая энергия, которые Италия смогла найти и использовать на своей территории.

Рост потребления в 50-х годах повысил спрос, а вместе с ним и процент занятости населения. Итальянское экономическое чудо нуждалось в дополнительной рабочей силе, и она появлялась благодаря активной внутренней миграции: рабочие из самых депрессивных районов страны переезжали в крупные города.

Одним словом, к началу 60-х годов, несмотря на неравномерное развитие на региональном уровне, Италия представляла собой современное индустриальное общество, а уровень жизни населения значительно повысился. Итальянцы массово покупали не только автомобили; на этот период приходится распространение телевидения — оно стало эмблемой новой жизни, которая оставила за собой тяготы послевоенного времени. Именно в 1960 году вышел фильм «Сладкая жизнь» Федерико Феллини, ставший символом эпохи.

Однако, несмотря на безусловное развитие всех экономических секторов Италии, которое мы схематично описали выше, важно учитывать, что общественные издержки этого времени перемен были очень тяжелыми для страны. Ускоренный переход к полной индустриализации породил новые социальные явления и усилил уже существующее экономическое неравенство, например, между северными и южными регионами Италии.

Пьер Паоло Пазолини с большим вниманием наблюдал за переменами, происходящими в стране и итальянском обществе, в том числе потому, что он сам пережил тяжелое время фашистского режима. Пазолини жил в Болонье, в 1945 году закончил там университет, переехал на север в регион Фриули-Венеция-Джулия, откуда была родом его мать, а в 1950 году перебрался в Рим, город-символ нового времени в Италии.

Пазолини с присущей ему особой чуткостью описывает этот период изменений в обществе, новых привычек, ожиданий и надежд итальянцев. Он тонко и с участием анализирует жизнь людей, оставшихся на обочине этого развития, уделяя внимание самым скрытым и трагичным сторонам нового времени, которое, помимо несомненного прогресса, принесло с собой множество проблем.

На этом моменте стоит остановиться, чтобы рассказать об основных социальных вопросах того времени, которыми задавался Пазолини, и на фоне которых в 50-е и 60-е годы развивалось его творчество.

Одной из главных тем для Пазолини была внутренняя миграция в Италии. По подсчетам историка Пола Гинсборга, с 1955 по 1971 годы между регионами страны мигрировали около девяти миллионов итальянцев. Это очень большое число, если добавить еще более двух миллионов человек, покинувших страну в поисках удачи, в основном, в Северной Европе, и главным образом в Германии, Швейцарии, Бельгии и Франции.

Откуда обычно уезжали? В подтверждение большого разрыва, о котором мы говорили выше, есть данные, доказывающие передвижение прежде всего из южных регионов, а именно из Калабрии, Абруццо, Молизе, Сицилии и Кампании. Оставаясь в Италии, люди перемещались по так называемому «индустриальному треугольнику» — это территории между Турином, Миланом и Генуей. В поисках удачи в крупных городах итальянцы уезжали из деревень и сельскохозяйственных районов, например, таких, как Венето.

Миграционные процессы вызвали еще одно важное явление — расширение городских центров, многие из которых стали настоящими промышленными метрополиями. Подобно тому, что происходило во время первой промышленной революции, население городов чрезвычайно быстро росло, появлялся новый рабочий класс, который в большинстве случаев хаотично селился в периферийных районах городов. При этом в городах не было предусмотрено ни нового планирования пространства, ни планов интеграции этих жителей в изменившуюся реальность.

Вот несколько цифр: с 1950 по 1970 гг. в Турине, где расположены заводы FIAT, население увеличилось почти на 50%, в Милане — более чем на 40%. Похожая ситуация была и в других северных городах.    

Рим стоит здесь особняком. Хоть он и не был промышленным городом, но, будучи столицей страны и центром расположения министерств и других государственных учреждений, Рим притягивал итальянских граждан, работающих в основном в третичном секторе экономики. За тот же период население Рима выросло примерно на 70%.  

Рим, которому Пазолини посвятил два своих романа, «Шпана» и «Жестокая жизнь», стал городом-эмблемой новой итальянской реальности. Кадрам с улицы Via Veneto, описанной в «Сладкой жизни» Феллини, противостоят печальные изображения римских окраин, где в бедности, если не сказать в нищете, жили целые семьи мигрантов, в основном с юга, или же римляне, которые по каким-то причинам остались на обочине экономического прогресса, охватившего страну. В Риме, по подсчетам Национального института статистики Италии, в начале 1960-х годов почти 13 000 семей жили в настоящих лачугах. Это были так называемые «бараккати» (от слова baracca – барак), люди, которые, как писал социолог Франко Ферраротти, не имели права на гражданство и, по определению, жили в своих домах незаконно. В Риме было около пятидесяти трущобных районов, раскиданных по всему городу.

Последствия маргинальных условий, в которых находились многие люди в главных городах Италии, касались всех сторон их жизни: бедность, безграмотность, отклонения поведения, жилищные проблемы, наркотическая зависимость. Мир буржуазии и мир пролетарской «обочины» были двумя отдельными реальностями, которые жили параллельными жизнями и чаще всего не пересекались. Эта «обочина» имела не только яркие экономические характеристики, она выражала культурный и социальный статус ее жителей.

Одним словом, экономический бум не коснулся отдельных слоев населения, и это выявило все искажения системы, которая оставила нерешенными многие давние проблемы. В целом, можно было говорить о «модернизации страны без развития». С экономической и социальной точек зрения некоторые исследователи в те годы выделяли две, а иногда даже три разных Италии.

Для решения этих проблем итальянское правительство под руководством Христианских демократов, которые оставались партией большинства в тот период, пробовало проводить реформы, которые в первую очередь затрагивали самые бедные слои населения. 

Например, в период между 1949 и 1963 гг. был запущен так называемый «Piano casa», большой план по строительству социального жилья, с целью обеспечить недорогими домами рабочих и улучшить жилищные условия тысяч семей. Именно в эти годы во многих итальянских городах появились так называемые «спальные районы».  

В начале 1960-х годов была национализирована электроэнергетическая отрасль, а продолжительность обязательного школьного образования увеличилась до тринадцати лет.

С целью поддержать развитие южных регионов, в 1950 году в Италии появилось государственное учреждение «Cassa del Mezzogiorno», которое разработало инвестиционный план, изначально рассчитанный на десять лет. С помощью этого плана государство предлагало улучшить экономические и социальные условия жизни населения южной Италии.

Это лишь некоторые реформы, которые, несмотря на описанные выше социальные пропасти, положили начало переходу страны на качественно новый уровень. Теперь население имело широкий доступ к потребительским товарам, немыслимый несколькими годами ранее, а низшие классы стали участвовать в политической жизни страны.

Именно к миру рабочих и жителей периферии, то есть людей, оставшихся позади этого скачка национального развития, обращались Коммунистическая и Социалистическая партии. Их работу поддерживали профсоюзы, активно защищавшие права рабочих. В 70-е годы, одновременно с ростом индустриализации, началось время профсоюзной борьбы, которая в течение десяти лет не раз перерастала в большие волнения среди рабочего класса.

Левые партии выступали против капиталистической системы, регулируемой американским рынком. И в этой борьбе у левых была широкая поддержка среди интеллектуалов, состоявших в Коммунистической и Социалистической партиях. Они считали своей миссией служить на благо Италии в это сложное время, когда страна вступала в новую историческую фазу.

И Пазолини был одним из них. Активист Коммунистической партии еще в молодости, он продолжал называть себя коммунистом, хоть и не занимал больше никаких партийных постов. В полном соответствии со своими свободолюбивыми взглядами Пазолини не участвовал в партийной деятельности, которая уже в 60-е годы начала показывать хрупкость политической системы, ярко проявившуюся позже в 1968 году. Пазолини часто высказывался на политические и социальные темы того времени, обращаясь к упущениям и ошибкам нового процветающего общества. Например, в одном из своих романов, «Нефть» (не закончен, был опубликован в 1992 году), он исследует дело смерти главы нефтегазовой компании ENI Энрико Маттеи. На фоне истории гибели Маттеи он размышляет о порочном для общества переплетении политики и экономики, в котором жила страна.

Экономические, политические и социальные изменения 60-х годов, проходившие на фоне разрядки в холодной войне, изменили уклад жизни итальянцев и вызвали новые вопросы, которые подхватила католическая церковь, широко представленная по всей стране, в том числе, и политически — христианскими демократами. Ее ценности поддерживали быстро растущие ассоциации с харизматичными лидерами, которые все больше задавались вопросами «знамения времени».

Большой вклад в решение этих вопросов внес Второй Ватиканский собор, который собрал все крупное духовенство, а также впервые в истории представителей других христианских конфессий, включая Московский патриархат. Продолжавшийся с 1962 по 1965 гг. Второй Ватиканский собор предложил институту Церкви переосмыслить свою роль в новом обществе, учитывая его развитие в будущем, обратиться к современности, открыться диалогу с иным религиозным и культурным миром.

Мы не будем углубляться во все нововведения, принятые на этом экуменическом соборе. Однако в рамках нашей темы важно отметить, что это событие положило начало глубоким изменениям в отношении того, как католики – включая такие партии, как Христианско-демократическая, – воспринимали новые вызовы, возникшие из-за политических, экономических и социальных изменений.

Пазолини внимательно наблюдал за брожениями, происходящими в католической церкви, и тем, как она реагировала на современные проблемы, войны, миграции... Неслучайно именно в 1964 году Пазолини снял очень необычный фильм – «Евангелие от Матфея». Это было абсолютно новаторское кино, и не только с точки зрения выбора темы интеллектуалом, который не считал себя верующим, но прежде всего из-за того, как эта тема была показана. В Евангелии от Матфея есть фраза: «Многие же будут первые последними, и последние первыми». Персонажи, сыгранные непрофессиональными актерами, выбранными в среде пригородного люмпен-пролетариата, каменистая и бедная Базиликата, так напоминающая пейзажи Галилеи, — все это перемещает фигуру Бога из первых в последние. И это те последние, которых в то время продолжали исключать из итальянского общества.

Все эти полные противоречий стороны итальянского социума, которые мы описали в общих чертах, в каком-то смысле стали основой для протестных настроений и событий 1968 года.

1968-й считается очень важным годом, по разным причинам противоречивым и безусловно изменившим историю Италии. После переломных событий 1968 года в стране началось тяжелое время, так называемые «свинцовые семидесятые», когда в течение почти десяти лет левые и правые террористические группировки пытались дестабилизировать государство, угрожая его устройству на самых высоких уровнях и принося террор и смерть в многочисленные итальянские города.

Что же случилось в 1968 году? По всему миру, по большей части на Западе, но и в некоторых странах социалистического блока, происходило нечто глобальное. Молодежь, в основном студенты, а значит, образованные люди из благополучных семей, оказались вовлечены в общее движение, желавшее бросить вызов мироустройству того времени. Протесты обрели политический, экономический, социальный и культурный характер. С юношеским пылом студенты требовали другого мира, хотя как именно его достичь, было неизвестно.

Они выступали против поколения родителей, системы образования, отторгавшей многих молодых, бросали вызов институту семьи и архаическим сексуальным традициям. Студенты требовали мирных международных отношений, учитывая опасность распространения атомного оружия и риск столкновения двух блоков, который приблизился в 1962 году во время Карибского кризиса и виделся все более реалистичным из-за войны во Вьетнаме, конфликте-символе того времени. Одним словом, в 1968 году оспаривалась любая форма институтов, и требовались радикальные перемены.

Многие считают, что 1968 год был вспышкой юношеского энтузиазма, которая быстро угасла. Отчасти это так и было. Тем не менее, за протестами того поколения, которое, кстати, совпадает по времени с шестидесятниками в Советском Союзе, скрывалось верное предчувствие: мир вступал с совершенно новую фазу, можно сказать, что мы находились в самом начале глобализации, то есть периода, который требовал иного коллективного сознания. Имеющийся уровень благополучия еще несколько десятилетий назад был недоступен большинству, и социальное неравенство и проблемы нового миропорядка нельзя было воспринимать как незначительные побочные эффекты этого прогресса.

1968 год сильно ощущался в Италии, в том числе потому, что он очень повлиял на настроения итальянской молодежи. Независимо от политической принадлежности, широкие слои молодых итальянцев, коммунисты, социалисты, католики, даже люди без конкретных политических взглядов, объединились вокруг темы протеста. И это имело важные последствия для итальянского общества.

Не всё, что произойдет дальше, было следствием 1968 года. Однако проблемы, ожидания и требования, накопившиеся во время итальянского экономического бума, теперь стали очевидными. Политическая жизнь страны оказалась неподготовленной к 1968 году. Одни партии пытались преодолеть его, другие упорно ему препятствовали, считая его явлением, которое положит начало социальному, политическому и моральному упадку страны. Но, помимо этого, в политических кругах были опасения по поводу международных последствий, к которым, казалось, приведет движение 68-го года.

В одном нет сомнений: 1968 год подтвердил, что за прошедшие двадцать лет итальянское общество очень изменилось. Это касалось общественных институтов в традиционном понимании слова, ожиданий простых людей, работы партий.

В 70-е годы страна вошла с тяжелым грузом нерешенных вопросов последних лет. Это было сложное время, и оно обозначило слабые места партийной системы, которая почти не обновлялась и все больше воспринималась как оторванная от реальных проблем населения.

70-е годы — десятилетие, когда в Италии было много жестокости, насилия «Красных бригад», правого терроризма, и все это свидетельствовало о глубоком кризисе, в котором оказались разные слои итальянского общества.

Возможно, и Пазолини неслучайно стал жертвой этой жестокости, но не политической, а бытовой. Он был убит в городке Остия в пригороде Рима, именно той «шпаной», которую он описывал в своих романах.